…"text-align: center;">Два тополя, кто смел поднять топор?

Ведь в ваших кронах птицы распевали.

Прекрасны неразлучностью своей,

Влюбленных нам напоминали вы.

Сюда сбегалась малышня гурьбой,

Чтобы послушать музыку листвы.

И я гордился вами, тополя,

При виде вас душа моя светлела,

Я с вами одиночество делил,

И тайны вам я доверял несмело.

Какой подлец срубил вас на дрова

И согревался вашими телами?

Мазара два – два почернелых пня,

Молчите вы – и я молчу пред вами.

Караванные дороги

Автор Бердыназар Худайназаров

Шли такырами, где стонут вихри,

По лощинам, полным тишины.

Где начало вам, где завершенье,

Караванные дороги старины?

Я сижу в тени под саксаулом,

Давний след песками занесло.

Сколько с пересохшими губами

Конных караванов здесь прошло!

Цепь холмов, похожая на крепость,

Встала, как преграда ветерку.

Старый саксаульник тщится вспомнить

Караван последний на веку.

… Ветка задрожала надо мною,

Птицей потревоженная вдруг.

Забежало солнышко за тучу,

Сразу потемнело все вокруг.

И опять Ербент залит лучами,

Освеженный зеленью весны.

… Словно письмена, стирает время

Караванные дороги старины.

***

Николай Тихонов

«Юрга» – так называется сборник стихов Николая Тихонова о Туркменистане. Туркменские кони скачут по пустыне особым бегом, немного вкось, что позволяет им преодолевать дюны и другие препятствия. Такой бег и называют юргой. Поэт был восхищен и очарован суровой и пленительной красотой туркменской природы, ее трудолюбивым народом, строящим новую жизнь.

Поэт рассказал русскому читателю о том, стремительно меняется облик страны, как мужественные люди побеждают пустыню, она начинает отдавать свои богатства, превращается в цветущий оазис там, куда пришла вода.

Пустыня Каракумы потрясла воображение Тихонова бескрайностью, суровыми условиями жизни людей, проживающих здесь по долгу службы. Невыносимая жара, «жаровня сквозная» была для него особенно мучительна…

Поэт восхищался уникальной красотой ущелья Айдере, водопадами, ручьями, прохладными рощами. Это восхищение нашло отражение в стихотворении «Ущелье Айдере».

Искусство туркменского ковроткачества привлекло внимание поэта. В узорах ковра он увидел историю жизни народа, его тягу к прекрасному. Ковер для Тихонова – словно поэма, сложенная мастером, в ней присутствует и зашифрованная музыка, и «игра метафор». Созданный «по законам стиха» ковер связывает прошлое и будущее, узоры его звенят, как песня, сложенная на древнем кочевье…

В 1930 году Николай Тихонов побывал в Дейнау (ныне это этрап Галкыныш). Новая жизнь, новое землеустройство, появление на полях тракторов стало темой его стихотворения «Весна в Дейнау».

***

Тихонов Николай

Полустанок в пустыне Каракум

Так вот ты какая…

Направо – жара, солончак, барханы.

Налево – бархан, солончак, жара,

Жара – окаянная дробь барабана –

По всем головам барабанит с утра.

Тут жизнь человечья особой породы –

У ней, как у соли, трещат галуны,

Отсюда до бешенства – полперехода.

Отсюда до города – как до луны.

Когда паровоз из сумрака чалого

Рванет полустанок, сорвет с якорей –

Прохлада седьмую минуту качает

Людей и дрова на дворе.

Здесь главная служба – сидеть, потеть,

Когда ж человек отпотеет впустую,

Он вытянет ноги в пыли, в желтоте –

Вселенная, я протестую!

…Но вечная эта жаровня сквозная,

Но этот громоздкий, песчаный ад,

В котором неслышно тела трещат, -

Куда он ведет – не знаю!

Тихонов Николай

Ущелье Айдере

Ты проедешь Сумбар,

И в полуночный пар

Ты минуешь рудник Арпаклен.

И пройдешь по хребту

Через всю высоту,

Сквозь луга и сквозь каменный плен.

Где, как мертвый пастух,

Громоздится уступ,

Словно овцы – кусты на горе,

Пусти шагом коня

В жар зеленого дня:

То ущелье зовут Айдере.

Травы – брата родней,

В темножильях камней,

Родников отчеканена дрожь.

Лучше рощ, гибче вод,

Драгоценней пород

Ты в Туркмении, верь, не найдешь.

Никого не предашь,

Ты останешься наш,

Но вдохни этот воздух, какой он!

Ты отрады такой

Не встречал под рукой,

Ты такого не ведал покоя.

На большие года

Будет память горда.

Будет сердце – как конь на заре,

А в томительный час

Повторишь ты не раз:

То ущелье зовут Айдере.

Тихонов Николай

Старый ковер

Читай ковер: верблюжьих ног тростины,

Печальных юрт печати и набег,

Как будто видишь всадников пустыни

И шашки их в таинственной резьбе.

Прими ковер за песню, и тотчас же

Густая шерсть тягуче зазвенит.

И нить шелков струной скользнувшей ляжет,

Как бубенец, скользнувши вдоль ступни.

Но разгадай весь заговор узора,

Расшитых рифм кочевничью кайму.

Игру метафор, быструю, как порох, –

Закон стиха совсем не чужд ему.

Но мастер скуп, он бережет сравненья,

Он явно болен страхом пустоты,

И этот стих без воздуха, без тени

Он залил жаром, ярким и густым.

Он повторялся в собственном размахе,

Ковру Теке он ямбы подарил,

В узоры Мерва бросил амфибрахий,

Кизыл-Аяк хореем заселил.

Так он играл в своем пастушьем платье

Огнем и шерстью, битвой ремесла,

И зарево тех красочных объятий

Душа ковра пожаром донесла.

Тихонов Николай

Весна в Дейнау или ночная пахота тракторами "Валлис"

Отрывок

…Поля, величиной с кошму.

Канавы, стены, ямы, стены, ямы…

Но времени старания упрямы –

И «валлисы» прокатывают тьму.

Они жужжат, бормочут, невесомы,

Невидимы за переплетом рощ,

Чужою, нехозяйственной истомой

Их окружает дьявольская ночь.

…И в том дыму вся тракторная база

Свергает власть оскаленных пустынь,

Шипит земля, и, словно два алмаза,

Два фонаря глядят через кусты.

Тихонов Николай

Во время поездки по Туркменистану Николай Тихонов и Владимир Луговской заключили шуточный договор: кто о чем будет писать стихи, чтобы не повторяться. Конечно же, договор этот был немедленно нарушен…

В. Луговскому

Я слово дал: богатства Копетдага

Стихом не трогать – другу подарить,

Пусть пишет он, как лом, лопата, драга

Пришли к горам и начали творить.

Но видел я богатства очень точно,

Не удержусь – на узкой полосе

Одной строкой скажу о них заочно,

Да, я скажу: они прекрасны все.

…Я слово дал: коней туркменистанских

Стихом не трогать – другу подарить,

Пусть пишет он баллады или стансы

Про легкость их, выносливость и прыть.

Но видел тех коней я очень точно,

Не удержусь – на узкой полосеодной строкой скажу о них заочно,

Да, я скажу: они прекрасны все.

Я слово дал: красавиц Ашхабада

Стихом не трогать – другу подарить,

Пусть пишет он их нравы и наряды,

Про новый быт всерьез поговорит.

Но видел я красавиц очень точно,

Не удержусь – на узкой полосе

Одной строкой скажу о них заочно,

Да, я скажу: они прекрасны все.

Эзизов Курбанназар

Два таланта, два друга...

Два гения, два друга - поэт Курбанназар Эзизов и композитор Нуры Халмамедов. В жизни они были простыми, обычными людьми, скромными и застенчивыми. Внешне очень разные, но, по словам современников, у них были необыкновенно красивые глаза - глубокие и очень печальные. В этих глазах, в их одухотворенных, светящихся лицах была видна энергия страсти, сила чувственности, неистовая, бушующая, требующая выхода - в творчество, в поэзию, в музыку.

При первом знакомстве Нуры произвел на Курбанназара довольно странное впечатление. В письме писателю Аннаберды Агабаеву поэт пишет: «...мне еще никогда не доводилось видеть живого гения. И о том, как по-гениальному они себя ведут в компаниях, я тоже не ведаю. Но все же чувство у меня осталось следующее: Нуры стремится играть роль гения. Бог знает, откуда свалившегося - с Марса ли, Луны, но неземного. Почему? По-моему, он во всем слышит только свою музыку». И это действительно было так. В голове у Нуры постоянно звучала музыка, поэтому иногда, даже в шумной компании, казалось, что он парит где-то высоко-высоко. Но вскоре молодые люди почувствовали, что сердцем и разумом они очень близки. Даже настроение у них, как у близнецов, часто совпадало - грустили и радовались вместе. Они считали себя ровесниками, одногодками: Курбанназар родился в первый день весны 1940 года, а дату рождения Нуры определили в детском доме - 24 февраля 1940 года (по новым архивным данным, Нуры Халмамедов родился 20 июня 1938 года).

Друзей объединяла великая любовь к искусству, глубина мысли, острота восприятия действительности. Они были близки друг другу по духу и по творчеству. Судьбы Нуры и Курбанназара тоже во многом схожи - недолгий жизненный путь, трагический уход, огромная народная любовь. Обоим так и не удалось испытать радость от достигнутых побед (о своих наградах -звании лауреата Государственной премии Туркменистана имени Махтумкули, Государственной премии СССР, звании «Народный артист Туркменистана» - композитору, так же как и поэту, узнать не довелось).

В туркменскую литературу Курбанназар Эзизов вошел как лирик, сотворивший свой особый, неповторимый мир поэзии. Он был и остается кумиром для многих, непревзойденным мастером слова. Невозможно переоценить и роль Нуры Халмамедова в музыке -созданный им стиль в музыкальном искусстве отличается удивительным разнообразием звуковой палитры, полнотой звучания. В музыке композитора есть одному ему присущие черты, заставляющие безошибочно, с первых же звуков, угадывать халмамедовский почерк. В его творчестве тончайшим узором переплелись элементы туркменского фольклора и песен бахши, выстроенные на классическом фундаменте европейской традиции.

Н.Халмамедов унаследовал творческие черты многих наставников: его непосредственными педагогами в период учебы были композиторы Ашир Кулиев (в Ашхабадском музыкальном училище) и Анатолий Николаевич Александров (профессор Московской консерватории). В последующие годы творчество музыканта корректировала сама жизнь. В панораме созданных им жанров и форм можно найти отголоски различных культур. Так, язык вокальной лирики Халмамедова близок ранним опусам Ф.Шуберта; в его симфонических полотнах ощутимо влияние Н.Римского-Корсакова и А.Хачатуряна; характерными чертами фортепианных произведений следует считать шумановскую образность и романтическую фактуру «листовско-рахманиновского» плана; в звуковых пейзажах камерных миниатюр слышны тембровые напластования композиторов-импрессионистов. У Халмамедова сильны и другие мотивы - дух танцевальной инструментальности, внутренне присущий туркменскому фольклору. Главным источником вдохновения для туркменского музыканта всегда была народная музыка - ощущение национального в его творчестве бесспорно. Органичность состоит в том, что мелодии национального характера находятся в стилистическом единстве со всем халмамедовским тематизмом и, будучи близкими народной песенности, нисколько не теряют при этом яркой индивидуальности языка автора

Особый интерес представляет творчество Нуры Халмамедова с точки зрения синтеза музыки и слова. Воплощение поэтической мысли в музыке всегда привлекало композитора. «Сердце поэта», «Песня дружбы», «Молодежная песня», «Весна пришла», «Родимый край», «Два дерева», «Туркменские просторы», «Летите, журавли»... То, что на стихи Курбанназара Эзизова Халмамедовым написано столько великолепной музыки, не случайно. Друзья понимали друг друга с полуслова. Поэтическое слово - смысл, заложенный Курбанназаром Эзизовым - у композитора выступает как стимул к индивидуальной трактовке художественной формы, побуждает к созданию особых вокальных форм, как бы «идущих» за стиховыми построениями с нетипичной для романса или песни структурой.

Большинство своих произведений К.Эзизов и Н.Халмамедов посвятили теме войны. Тревога за судьбы мира, протест против насилия и гнета отражены в самом содержании их совместного творчества. Острота восприятия жизни, мучительность глубоких раздумий над судьбами родины определили характер всей творческой работы авторов. В своей душе они несли неустанное беспокойство, и оно звучало в полных драматизма, а нередко и трагических страницах произведений, запечатлевших не только личные переживания, но и атмосферу эпохи. «Меня часто спрашивают, почему я периодически возвращаюсь в своем творчестве к военной тематике. Мое детство пришлось на военные годы, и я отчетливо помню, как не легко было в то время не только воевавшим на фронтах, но и тем, кто остался в тылу: женщинам, старикам, детям. Каким трудом, какой огромной ценой достался нам всем долгожданный мир! И, естественно, впоследствии эти воспоминания отразились в моих сочинениях - начиная с музыки к фильму «Решающий шаг», затем - в кантате «Памяти павших» на стихи любимого мною туркменского поэта Курбанназара Эзизова, в струнном квартете, в «Недослушанных песнях детей Хиросимы и Нагасаки». Я просто не мог не написать этот цикл: испытав сам трудности военного времени, хочу, чтобы наши дети росли под мирным, чистым небом. И считаю, что каждый современный художник должен стремиться к утверждению мира, добра, справедливости, светлых идеалов» (из интервью Н.Халмамедова).

Венцом творческого тандема Нуры Халмамедова и Курбанназара Эзизова можно считать вокально-симфоническую поэму «Памяти павших героев в Великой Отечественной войне» (1974 г). Над этим сочинением авторы работали с большим увлечением. Замысел поэмы настолько захватил композитора, что он начал писать музыку, даже не дожидаясь готового либретто. Когда же Курбанназар Эзизов принес текст - он точно совпал, слился в единое целое с героико-трагической музыкой Реквиема. Существуют две редакции поэмы. В первой предполагалось четыре части, но позже композитор объединил две из них, сходные по образно-эмоциональному содержанию, в одну. Поэтому вторая редакция поэмы, включающая в себя три части (Вступление, «Воспоминания солдата» и Реквием) получила название Триптиха.

Вокально-симфоническое сочинение Н.Халмамедова и К.Эзизова представляет собой яркий образец синтеза народных и европейских традиций. Вместе с тем, в произведении отчетливо прослеживаются традиции характерного для народного искусства эпического повествования - музыкальный язык поэмы пронизан интонациями песен-плачей, приемами орнаментальной техники, свойственной туркменской инструментальной музыке. Высокую оценку поэме «Памяти павших героев» дал известный российский композитор Родион Щедрин: «Это произведение - заметная страница в музыкальной летописи бессмертных подвигов народа в годы Великой Отечественной войны. Глубоко национальное мышление туркменского композитора в сочетании со зрелым профессионализмом его авторского почерка способствует раскрытию поэтического содержания формы. Вовлечение в сферу симфонической музыки пластов народного музыкального творчества, самобытных вокальных и инструментальных партий, неразрывно связанных с истоками туркменского фольклора, монументальность современных выразительных средств - все это дает возможность говорить о вокально-симфонической поэме «Памяти героев» как о произведении большого общественного и гражданского звучания».

Поэма получила большую популярность и широкий общественный резонанс. Успех совместной работы еще более окрылил авторов. Нуры Халмамедов уже долгое время вынашивал замысел написания крупного сценического произведения - оперы, балета, кантаты. Среди рукописей композитора сохранилось немало начатых набросков, а также завершенные фрагменты сочинений на дестанные сюжеты, в числе которых трехактный балет «Юсуп и Зулейха», одноактный балет о Парфии на либретто К.Эзизова, монументальная опера «Неджеп оглан», эпическая кантата «Времена года». В 1983 году была осуществлена постановка балета «Решающий шаг» на основе музыки к одноименному фильму. Одним из самых крупных замыслов композитора было создание национальной героической оперы «Гёроглы». В качестве автора поэтического текста композитор не видел никого другого, кроме друга Курбанназара Эзизова. Поэт долго сомневался - жанр оперного либретто был для него новым, неизведанным. Когда он, наконец, согласился, судьба распорядилась по-своему...

Нуры очень тяжело переносил трагическую гибель друга. Он не мог спать. Ходил с потерянными несчастными глазами. Молчал. Потом появились ноты вокальных сочинений на стихи Курбанназара. Ноты он передал Атагельды Карьягдыеву, глубокий баритон которого очень ценил. Режиссер Евгений Михельсон снял на основе этого цикла фильм - Нуры сидит за роялем, играет, слушает молодой мощный голос Атагельды и в глазах композитора мы читаем, что ему известно нечто, неизвестное нам...

Автор Курбанова Джамиля

Источник: 27.02.2010, Электронная газета "Туркменистан: золотой век"

Эзизов Курбанназар

Сны

Сколько еженочно видят снов:

Сотни, тысячи, миллионы?..

Отзвуки неизречённых слов,

Зеркала поступков

несвершённых…

Небосводу грезится земля,

А земле — бездонность небосвода.

Ночью бредят городом поля

Или снится городу природа.

Только матерям и вдовам сны

Бесконечно дороги и святы:

В грёзах возвращаются с войны

Наяву убитые солдаты.

Перевод с туркменского Анисима Кронгауза

Аннаберды Агабаев

Посвящение

Автор Аннаберды Агабаев

Памяти поэта Курбанназара Эзизова и

композитора Нуры Халмамедова

Своевольно, мягкими шагами,

В комнату мою проник рассвет.

Слух ласкал мелодией, стихами

Из далеких, вдруг оживших лет.

И сквозь сон, в тумане, мне казалось:

Кто-то за окном протяжно звал.

Трепетанье крыльев приближалось …

Это вы, Нуры, Курбанназар?

Продолженье сна? Но, в самом деле,

Слышу крик соседской детворы:

«Голуби к нам снова прилетели,

Вот Курбанназар, а с ним Нуры!»

Голуби в мелодии безбрежной,

Вы – судьбы прекрасный, щедрый дар.

Я смотрю растерянно и нежно:

Где Нуры?

А где Курбанназар?

Гулкими толчками сердце бьется,

За полетом вольным я слежу …

И неведомому другу – стихотворцу,

Музыканту юному скажу:

«В небо посмотри, коль не поется,

Позови, коль станет тяжело,

И тебя отзывчиво коснется

Дружеское светлое крыло».

Перевод с туркменского Каныгиной Розалии

Агабаев Аннаберды

Казнь Несими

Поэма

I

И вот, жрецы ночных обсерваторий

Hашли среди созвездий и планет

Светящуюся точку, под которой

Мне было суждено увидеть свет.

И в этот миг зарницы полыхнули,

И грянул шум неведомых морей,

И ласково склонились повитухи

Перед прекрасной матерью моей.

Ударил гром. В степях заржали кони.

Закат погас на краешке Земли.

И чьи-то руки, смуглые как корни,

Меня над этим миром вознесли.

Тот миг... Он будет проклят и оплакан,

Когда на свет здоров и невредим,

Явился незамеченный аллахом

Бродяга и поэт Имаметдин...

II

...Рождается солнце,

Hо в кои-то веки

Я нынче его появленью не рад,

Светило, сощурив

Трахомные веки,

Меня наряжает в меси и халат.

И вот облаченный

В святые обновы,

Я слышу обрывки торжественных слов...

Проклятъе ли, дух ли,

Hочные ли совы

Гнездятся под сенью ночных куполов?...

И кто-то незримый,

Сгибает мне спину,

И тени неслышно сползают со стен...

Закручен молитвой

В тугую пружину,

Я лоб опускаю в зажимы колен.

Hи дней, ни ночей,

Hи базаров, ни улиц,

Hи запаха трав, ни мерцанья волны...

Я знаю как выглядит

Подлинный ужас.

Вполне безобидно. Четыре стены.

Безмолвье и мрак.

По углам - паутина...

Hо знай, богомолец, твой час недалек,

И лопнет завод,

И сорвется пружина,

И череп с размаху пробьет потолок!..

...Рождается солнце,

Рождается солнце,

Дремотные травы лучом вороша...

В росинке и в яблоке,

В камне и слове

Беснуется солнечный дух мятежа!..

III

КТО ТЫ?

Ты, как вечный дух, бесплотен,

Ты, как летний дождь, бесплатен,

И в созвездье белых пятен

Ты - еще одно пятно...

Предъявитель? Испытатель?

Разрушитель? Созидатель?

Или мне тебя, приятель,

Разгадать не суждено?..

Осторожен и смекалист,

То ли ангел, то ли аист,

Ты себя еще покамест

Обнаружить не даешь.

Кто ты - Гнев или Забава,

Ты - Проклятье или Слава,

Или ты - Святее Право

Прятать Истину и Ложь?

Все имеет объясненье, -

Камень, облако, затменье,

А твое происхожденье

Объяснить не хватит слов.

Как понять твое обличье, -

Человекорыбьептичье, -

Где законы и приличья,

Здравый смысл, в конце концов!..

IV

Рождается солнце,

Рождается солнце,

Дремотные травы лучом вороша, -

В росинке и в яблоке,

В камне и слове

Беснуется солнечный дух мятежа!

Продолжение »