…Иран был практически лишен возможности разрабатывать месторождения нефти на своем участке, в то время как СССР вел активную ее добычу в своем секторе. Естественно, Иран был недоволен таким неравноправным положением, но не мог его изменить, пока существовал Советский Союз.

2.2 Реальный потенциал возникших образований

Страны каспийского бассейна обладают огромными запасами нефти и газа. Так, только в ложе Каспийского моря разведанные запасы нефти составляют около 10 миллиардов тонн (73 миллиарда баррелей). Кроме того, большие запасы нефти и газа обнаружены на суше прикаспийских стран. Например, в Туркменистане в бассейне реки Аму-Дарьи залегает более 15 триллионов кубических метров газа и свыше 6 миллиардов тонн нефти. По добыче газа (95,6 миллиарда кубометров в 1991 году) эта республика занимала четвертое место в мире после США, России и Канады. Запасы Ирана составляют 89,3 миллиарда баррелей нефти (12,23 миллиарда тонн) и 24 триллиона кубометров газа (19 процентов его мировых запасов). Первое место в мире по запасам газа (48,1 триллиона кубометров, 38 процентов мировых запасов) занимает Россия. Что касается ее запасов нефти, то, по оценке отечественных специалистов, разведанные запасы составляют 12 миллиардов тонн, по данным ОПЕК – 6,6 миллиарда тонн, по данным аналитических центров США – 21 миллиард тонн. Большинство специалистов считают, что в России сосредоточен 21 процент мировых прогнозируемых запасов нефти.[9]

В Казахстане запасы только двух месторождений на суше – Тенгизского и Карачаганакского – оцениваются примерно в 3,4 миллиарда тонн нефти. По оценкам западных экспертов, его доказанные запасы нефти составляют 5,2 миллиарда тонн; местные же специалисты оценивают их в 15,6 миллиарда тонн, а запасы газа оценивают в 2,5 триллиона кубометров. По расчетам Казахстанского геологического института, вероятные запасы только прикаспийского бассейна могут составить около 50 миллиардов тонн нефти, 15 миллиардов тонн газового конденсата и 10 триллионов кубометров газа.

Лишь в Азербайджане запасы нефти на суше почти исчерпаны, что делает его чрезвычайно зависимым от добычи в Каспийском море. Запасы в «азербайджанском секторе» оцениваются примерно в 2 миллиарда тонн.[10]

В совокупности нефте- и газодобыча пяти прикаспийских государств составляет заметную долю от их мировой добычи (по нефти в прошлом году – более 17 процентов).

Если же рассматривать эти страны по отдельности, то по их экономическому и геополитическому положению они различаются весьма существенно. Главенствующую роль здесь играет Россия – самая крупная и промышленно развитая страна. Она имеет выходы в Атлантический океан через Черное и Балтийское моря, а также в Тихий океан. Располагая огромными запасами нефти и газа в Сибири и системой экспортных нефте- и газопроводов, она мало зависит от каспийской нефти.

Иран ныне имеет относительно развитую промышленность, включающую металлургию, машиностроение, нефтехимию, отрасли легкой промышленности. Основные запасы нефти и газа располагаются на суше и в Персидском заливе, что позволяет ему не зависеть от каспийской нефти. Транспортная сеть имеет выходы к Персидскому заливу и Индийскому океану. В последние годы Иран активно развивает торговые отношения с европейскими странами. В то же время его отношения с США остаются крайне напряженными, что негативно сказывается на положении Ирана как на мировой арене, так и в регионе Ближнего Востока, где сильно американское влияние и военно-политическое присутствие.

Что касается трех новых прикаспийских государств – Азербайджана, Казахстана и Туркменистана, то их экономика находится в весьма тяжелом положении. В Азербайджане фактически развита лишь нефтяная промышленность. Экспорт нефтепродуктов дает ему 75 процентов всех валютных поступлений. Вместе с тем, добыча нефти в 1995 году сократилась более чем вдвое по сравнению с серединой 60-х годов, когда был достигнут пик ее добычи – 22 миллиона тонн в год (442 тысячи баррелей в день). Экономика республики истощена в результате вооруженного карабахского конфликта. За годы независимости страна пережила несколько государственных переворотов. Все это делает Азербайджан чрезвычайно зависимым от каспийской нефти, ибо только доходы от нее могут оздоровить экономику и стабилизировать политическую ситуацию.[11]

Среди всех стран СНГ наименее развит в промышленном отношении Туркменистан. Доля промышленности в его чистом материальном продукте составляет всего 20 процентов, экономика практически базируется на производстве двух видов сырья: хлопка и газа. Причем, добыча газа в последние годы резко сократилась. Если в 1991 году она составила 95,6 миллиарда кубометров, то в 1995 году снизилась до 32,3 миллиарда кубометров. Главная причина этого в том, что из-за недостатка средств страны СНГ, которые были основными потребителями туркменского газа, резко сократили его закупки. (Снизилась и добыча нефти с 6 миллионов тонн в 1990 году до 4,7 миллиона тонн в 1997 году.) Поэтому улучшение финансового положения Туркменистана зависит от того, сможет ли он переориентировать экспорт газа на южное направление – в Иран, Индию, Пакистан, Турцию, а также в Европу.

Казахстан располагает богатыми запасами угля, железной руды, меди, свинца, цинка, хрома, серебра. В республике получили развитие черная и цветная металлургия, тяжелое машиностроение. Доля промышленности в чистом материальном продукте составляет 42 процента. Там производятся также значительные количества зерна и другой сельскохозяйственной продукции. В северной части страны 35 миллионов гектаров занято посевами пшеницы. В последние урожайные годы сбор зерна достигал 25 миллионов тонн.[12]

В республике развиты нефтяная и газовая промышленность. Вместе с тем, внутренние нефтепроводы в стране отсутствуют и нефть подается на российские нефтеперерабатывающие заводы, а расположенный на юго-востоке страны Чимкентский НПЗ работает на узбекской нефти, поскольку основные нефтяные месторождения Казахстана расположены в его северо-западной части. Это обусловливает высокую степень привязанности экономики Казахстана к России, которая остается основным поставщиком ему промышленного оборудования и электроэнергии и потребителем его сырьевой продукции.

В отличие от России и Ирана новые прикаспийские республики не имеют выхода к открытым морям. Поэтому их внешнеэкономическая деятельность и связь с мировым рынком полностью зависят от возможностей и условий транзита грузов через территории соседних стран. При этом вплоть до 1997 года центральноазиатские государства не имели железнодорожного сообщения со своими южными соседями. Единственная железная дорога, которая связывала СССР с Ираном через Кавказ, оказалась заблокированной после того, как Чечня провозгласила себя независимой в 1991 году.

Как известно, СССР, несмотря на формальное разделение на республики, фактически был унитарным государством, а его экономика представляла единый народнохозяйственный комплекс, управлявшийся из Москвы. При этом экономика всех советских республик, за исключением России, Украины, Белоруссии и Азербайджана, была убыточной, то есть они производили меньше, чем потребляли. И этот дефицит компенсировался за счет перераспределения через центральный бюджет доходов указанных четырех республик. По подсчетам Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук, только у России изымалось 6,6 процента ее национального дохода и передавалось убыточным республикам. Например, дотация Казахстану составляла 28 процентов от его национального дохода, Узбекистану – 25 процентов.

После того, как цены на нефть на мировом рынке упали с 40 долларов за баррель в 1981 году до 10 долларов в 1986 году, резко сократились доходы России как основного экспортера нефти в СССР. В результате она уже не могла часть своих доходов отдавать убыточным республикам. Это послужило для них дополнительным аргументом в пользу провозглашения независимости, поскольку с России уже нечего было взять. Конечно, были и другие, более серьезные причины распада СССР, но и эта сыграла свою роль.[13]

Экономический кризис 80-х годов, трудности, вызванные процессом перехода от централизованной к рыночной модели экономики, разрыв многих хозяйственных связей после провозглашения независимости бывшими советскими республиками резко ухудшили экономическое положение на всем постсоветском пространстве. Объем валового национального продукта в 1995 году составил в России 62 процента от уровня 1990 года, в Казахстане – 45, в Азербайджане – 38.

Однако отношения России с другими прикаспийскими государствами развивались достаточно сложно. Напряженные отношения сложились у нее с Азербайджаном ввиду того, что она заняла (якобы) проармянские позиции в карабахском конфликте. Это было продиктовано тем, что после свержения президента А. Муталибова, стоявшего на «пророссийской» платформе, президентом стал А. Эльчибей, который занял антироссийские, прозападные позиции и начал переговоры с западными державами о заключении контракта на разведку и добычу нефти в Каспийском море.

2.3 Россия и государства Каспийского региона после распада СССР

У центральноазиатских республик была возможность обрести «полную независимость», как это сделали прибалтийские страны. Тем не менее, после того, как 8 декабря 1991 года Россия, Украина и Белоруссия подписали Беловежские соглашения о создании Содружества Независимых Государств, уже через четыре дня руководители азиатских республик собрались на совещание в Ашхабаде (12–13 декабря), где высказались за присоединение к СНГ; несколько позже к нему присоединились и республики Закавказья. Их добровольное присоединение было продиктовано пониманием того, что в одиночку они не в состоянии выжить и преодолеть экономические трудности.

Возникли трения между Россией и Казахстаном. Одной из причин была проблема космодрома Байконур, который казахи объявили своей собственностью. Утрата Байконура могла нанести непоправимый урон российской космонавтике. Разногласия возникли и по вопросам вхождения Казахстана в единую рублевую зону. Условия, выдвинутые Россией, оказались неприемлемыми для него, и он ввел собственную валюту, что осложнило их торговые отношения. Возникли разногласия и по вопросу цены на нефть, поставляемую Казахстаном на переработку в Россию.

Взаимоотношения осложнялись и проявлениями национализма в центральноазиатских, в том числе и прикаспийских, республиках, что привело к значительной эмиграции из них русского населения. На 1 октября 1995 года число официально зарегистрированных беженцев из центральноазиатских республик составило 915,3 тысячи человек. Только из Казахстана в 1993 году выехали 221 тысяча человек, а в 1994 году – еще 400 тысяч человек.[14]

К тому же в первые годы после провозглашения суверенитета Россия была больше озабочена налаживанием отношений с Западом и не уделяла должного внимания решению проблем, возникающих в отношениях с центральноазиатскими государствами, что не могло не вызывать у них чувства разочарования ее политикой.

В результате сложилась благоприятная ситуация для Ирана, стремившегося установить с новыми независимыми государствами тесные отношения в сфере экономики и культуры. В условиях, когда мир из биполярного превратился в однополярный, Иран выдвинул идею объединения в первую очередь мусульманских государств для создания нового полюса силы, призванного противостоять американскому господству. Вполне естественно, что молодые государства, еще не вполне определившие свои политические ориентации, стали объектом повышенного внимания со стороны Ирана. Уже в феврале 1992 года президент Ирана Али Акбар Ха-шеми-Рафсанджани предложил создать Организацию регионального сотрудничества прикаспийских государств.

На состоявшемся в октябре 1992 года их очередном региональном совещании в Тегеране Азербайджан и Туркменистан настаивали, чтобы уже в ходе этого совещания обсудить и одобрить проект договора о создании такой организации. Россия же предложила вначале тщательно обсудить все вопросы на уровне экспертов, затем на совещаниях заместителей министров, министров иностранных дел и лишь после того, как будут согласованы все вопросы, подготовить окончательный текст договора и передать его на подписание главам государств на специальной конференции. Иран и Казахстан в целом солидаризировались с мнением России.

Иран рассчитывал, что создание организации, основанной на принципе равенства прав всех членов, позволит ему изменить то неравноправное положение, в котором он находился в период существования СССР. Азербайджан (ввиду разгоравшегося конфликта с Арменией) остро нуждался в союзниках и потому был заинтересован в том, чтобы получить поддержку Ирана, в том числе и в качестве противовеса России.

Однако после того, как Азербайджан начал обсуждать с западными странами возможность совместной разработки нефтяных месторождений на Каспийском море, позиции сторон изменились. Для того, чтобы иметь основу для переговоров, Азербайджан заявил о своем праве собственности на «азербайджанский сектор Каспийского моря». Позицию Азербайджана можно понять. Катастрофическое финансовое положение вынуждало его искать источники инвестиций в разработку новых месторождений с целью увеличения добычи и экспорта нефти. Поскольку Россия и Иран сами испытывали финансовые трудности, Азербайджан был вынужден обратиться к западным странам. Никто не оспаривал его право привлекать к сотрудничеству иностранные компании. Но метод, который Азербайджан избрал для их привлечения, подрывал всю систему правовых отношений на Каспийском море и вызвал цепную реакцию односторонних действий и других прикаспийских государств.[15]

В 1993 году Туркменистан принял закон о границе, в котором объявил 12-мильную зону своими территориальными водами, а также установил границы исключительной экономической зоны. Казахстан, который также начал переговоры с западными нефтяными компаниями, заявил о своих претензиях на «сектор» и предложил разделить Каспийское море в соответствии с положениями Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Эти односторонние действия противоречили международно-правовым нормам, определяющим порядок изменения правового режима пограничного водоема в случае увеличения числа его пользователей, и создавали опасность возникновения правового хаоса в каспийском бассейне.

2.4 Необходимость нового правового статуса Каспийского моря

Россия выступила с резкими протестами против таких односторонних действий. Свою точку зрения она официально изложила в документе «Позиция Российской Федерации по вопросу правового статуса Каспийского моря», распространенному в ООН 6 октября 1994 года. В документе говорилось, что в соответствии с нормами международного права правовой режим Каспийского моря определяется Договорами 1921 и 1940 годов между СССР и Ираном до тех пор, пока все прикаспийские страны не достигнут соглашения об изменении этого статуса. А пока любые односторонние действия, направленные на захват тех или иных участков Каспийского моря, являются незаконными.[16]

По мнению МИД России, Конвенция ООН по морскому праву 1982 года, предусматривающая автоматический раздел пограничного моря на территориальные воды, континентальный шельф и исключительные экономические зоны, не может быть применена к Каспийскому морю. В соответствии со статьей 122 Конвенции, замкнутым или полузамкнутым морем считается залив, водный бассейн или море, соединенные с другим морем или океаном посредством узкого пролива. Каспийское море не соединяется с мировым океаном ни через узкий пролив, ни через другие моря. Поэтому с международно-правовой точки зрения оно не является морем и должно рассматриваться как пограничное озеро. В соответствии с мировой практикой, подавляющее большинство пограничных озер поделено между прибрежными государствами, хотя какой-либо международно-правовой нормы, обязывающей прибрежные государства осуществить такой раздел, не существует. В частности, Перу и Боливия приняли решение не делить озеро Титикака, а сохранить его в совместном пользовании. Таким образом, сами прибрежные государства вправе определять, каким должен быть правовой режим пограничного озера. Пользуясь этим правом, Россия предложила рассматривать Каспийское море как объект совместного использования всеми пятью прикаспийскими государствами и выступила против его раздела на национальные сектора. Такая позиция была обусловлена тем, что Каспийское море – это уникальный водоем с очень уязвимой экосистемой. Поэтому хозяйственная деятельность должна осуществляться согласованно и под строгим контролем, чтобы никакое государство не наносило ущерба другим государствам и не нарушало экологического равновесия в Каспийском море.

Россия предложила заключить ряд соглашений, касающихся тех вопросов правового режима Каспийского моря, которые не нашли своего отражения в Договорах 1921 и 1940 годов, в частности соглашение о сохранении и использовании биоресурсов, соглашение о защите экосистемы Каспийского моря. Таким образом, Россия заняла конструктивную позицию, предлагая путь переговоров, поиска взаимоприемлемых решений и компромиссов, поэтапного решения проблемы нового правового режима Каспийского моря.[17]

Алма-Ата и Баку, к сожалению, встали на путь нарушения норм международного права, стремясь любыми средствами поделить и закрепить за собой участки моря без учета негативных последствий.

2.5 Правовой статус Каспийского региона

Подписанное в июле этого года президентами России и Казахстана Соглашение о разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления суверенных прав на пользование его недрами резко повысило интерес к проблемам Каспия. В печати появилось много публикаций, освещающих различные аспекты этих проблем, в том числе политико-правовой, нефтяной, трубопроводный и экологический. Авторы некоторых из них рисовали довольно мрачную картину, из которой следовало, что, согласившись на раздел дна моря, Россия якобы полностью утратила свои позиции на Каспии, лишилась его углеводородных ресурсов и, как следствие, не сможет стать основной транзитной страной для большой каспийской нефти. А если добавить к этому редкие упоминания о действительно критическом состоянии запасов каспийских осетровых, то у читателя вообще могло возникнуть впечатление, что ситуация для России складывается здесь катастрофическая. Представляется, что объективный анализ вышеупомянутых аспектов позволит прийти к не столь пессимистическим выводам.

Большинство проблем Каспия непосредственно связано с неурегулированностью вопроса о его правовом статусе. Напомним вкратце его историю. Установленный советско-иранскими договорами 1921 и 1940 годов правовой режим Каспийского моря предусматривал общее владение и совместное использование. Но эти договоры регулируют только вопросы мореплавания и рыболовства. Они устанавливают на всем протяжении моря свободу судоходства для прибрежных государств (суда под флагами третьих стран плавать на Каспии не могут) и свободу рыболовства за исключением 10-мильной прибрежной зоны, которая резервировалась за рыболовными судами соответствующего прибрежного государства. В 1962 году между СССР и Ираном была достигнута договоренность о запрете промышленного лова осетровых в море и их вылове только по квотам в реках при миграции на нерест.

Можно с достаточной долей уверенности предположить, что появившиеся после распада СССР новые члены каспийского клуба – Азербайджан, Казахстан и Туркменистан – не ставили бы вопрос о выработке нового правового статуса Каспийского моря, если бы под его дном не находились значительные углеводородные ресурсы. По последним российским оценкам, прогнозные ресурсы этого сырья под дном Каспийского моря составляют 15 – 17 млрд. тонн условного топлива. Природа распорядилась так, что их основные запасы, разведанные в 70–80-х годах, сосредоточены, главным образом, у берегов этих трех стран. В этом отношении глубоководное дно Южного Каспия вблизи Ирана считается малоперспективным. А дно Каспия южнее дельты Волги) у российского побережья, вообще наименее изучено, поскольку в соответствии с постановлением правительства РСФСР от 1975 года о создании в Северном Каспии заповедной зоны для воспроизводства осетровых любые геологоразведочные работы с применением бурения и сейсмического оборудования были здесь запрещены.[18]

Кстати, на несколько месяцев раньше такая же зона была образована на всем морском пространстве у побережья Казахстана к северу от полуострова Мангышлак, когда стало ясно, что из-за наличия соляных куполов с наполнениями сероводорода разведка и разработка нефти связана здесь с повышенным экологическим риском. В середине 90-х годов Казахстан пересмотрел режим своей заповедной зоны и со ссылкой на совершенство современной технологии морской нефтедобычи разрешил в ней разведку и разработку нефти.

Естественно, что новые прикаспийские государства не желали сдавать «свои» углеводородные ресурсы в «общекаспийский котел» для добычи через совместную компанию пяти прибрежных государств. Следует признать, что хозяйственная практика, сложившаяся за 70 лет, когда Каспийское море было советско-иранским, давала им определенные основания считать эти ресурсы своими. Во-первых, в 1935 году секретным приказом наркома НКВД Г. Ягоды Каспийское море было поделено на две части по линии Астара – Гасан-Кули, которая на всех советских картах обозначалась как государственная граница СССР, хотя никогда не являлась таковой в международно-правовом отношении. Во-вторых, в 1949 году СССР приступил к морской нефтедобыче на Нефтяных Камнях без каких-либо консультаций с Ираном. То же самое в 50-х годах стал делать Иран у своего побережья без согласования с СССР. Более того, в официальных изданиях обеих стран утверждалось, что ресурсы дна Каспийского моря в пределах, в которых оно примыкает к их побережью, принадлежат каждой из них.

Наконец, в 1970 году Министерство нефтедобывающей промышленности СССР, руководствуясь своими ведомственными интересами (главным образом, для подсчета республиканских углеводородных прогнозных ресурсов), поделило дно «советской» части Каспийского моря на сектора между союзными республиками. При этом за основу была взята средняя линия, хотя это было сделано без привязки к координатам.

Попытки России и Ирана в ходе ведущихся с 1992 года переговоров о выработке нового правового статуса Каспийского моря распространить на минеральные ресурсы его дна режим общего владения и совместного использования успеха не имели. Азербайджан выступил за раздел Каспия (дна, воды и воздушного пространства со всеми их природными ресурсами) на национальные сектора, находящиеся под полным суверенитетом соответствующего прибрежного государства, и включил в свою конституцию статью, объявляющую азербайджанский сектор Каспийского моря частью территории Азербайджана. Казахстан предложил применять к Каспийскому морю нормы Конвенции ООН по морскому праву, поделив море на территориальные воды и исключительные экономические зоны. Туркменистан заявил, что до выработки нового правового статуса будет придерживаться как советско-иранских договоров, так и секторального деления, установленного вышеупомянутым решением Министерства нефтедобывающей промышленности СССР, приняв вместе с тем закон о 12-мильных территориальных водах и исходя из наличия «туркменского шельфа» Каспийского моря.

Переговоры о правовом статусе Каспия носили скорее теоретический характер, до тех пор пока Азербайджан не приступил к освоению морских месторождений, заключив соглашения о разделе продукции с иностранными нефтяными компаниями. Ведущие позиции в образованных консорциумах заняли американские корпорации. Впрочем, российские «Лукойл» и «Роснефть» и иранская государственная нефтяная компания также получили определенную долю в разработке ряда морских месторождений, хотя обе страны, а также Туркменистан отказались признать, что эти месторождения находятся в «азербайджанском секторе» Каспийского моря.

Итак, позиция России и Ирана в отношении правового статуса Каспия не воспрепятствовала появлению здесь американских нефтяных компаний, выступавших партнерами Государственной нефтяной компании Азербайджана. Несколько позднее по пути объявления международных тендеров на участки дна у своих берегов в целях разведки и разработки углеводородных ресурсов пошли Казахстан и Туркменистан. Эти государства также связывают свои планы подъема экономики и жизненного уровня населения со скорейшей добычей каспийской нефти, а быстро сделать это без западных капиталов и технологий они не могут.[19]

Нарушался ли при этом правовой статус Каспия, установленный советско-иранскими договорами? Иранская сторона отвечает на эхтот вопрос утвердительно. По ее трактовке, не имея возможности самостоятельно осваивать морские месторождения, любое прикаспийское государство обязано сначала пригласить на равнодолевой основе (по 20 процентов) к участию в этом процессе остальные прибрежные государства и только после их отказа принимать в долю компании третьих стран. При отсутствии такого преференциального режима для прикаспийских государств любое из них имеет право начать разведку и разработку углеводородных ресурсов в любой точке Каспия.

По мнению российской стороны, которая поначалу была склонна поддержать иранский подход, но вскоре осознала его бесперспективность в условиях уже начатого другими прикаспийскими государствами процесса освоения углеводородных ресурсов Каспия, – в чем-то нарушался. Разумеется, разработка морских месторождений через совместную акционерную компанию пяти прикаспийских государств была бы наилучшим решением, но практика показывает, что это нереально. В соответствии с действующим правовым статусом Каспий открыт для хозяйственного использования любым прикаспийским государством на всем своем протяжении. Но что означало бы буквальное претворение в жизнь этого правового принципа в условиях неравномерного распределения углеводородных ресурсов под его дном? Появление иранской нефтяной платформы напротив бакинской набережной или российской бу