ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА "ПРИРОДА И ГЕОГРАФИЯ ТУРКМЕНИСТАНА"

ТУРКМЕНСКИЕ СКАЗКИ ОБ ЯРТЫ - ГУЛАКЕ

Всем богат туркменский народ: и хлебом богат, и хлопком, и сказками.

Знают старики-бахши — сказочники и певцы — много сказок про могучих богатырей-пехлеванов, знают они и забавные сказки об отважном и находчивом Ярты-гулоке — мальчике ростом в половину верблюжьего уха. Эти сказки больше всех по душе туркменским ребятам. Всем Ярты молодец: и дом приберёт, и двор подметёт, и песню споёт лучше всех, а друзей своих, бедняков, никому в обиду не даст — ни мулле, ни жадному баю, ни самому всесильному хану!

Послушай и ты эти сказки.

КАК ЯРТЫ-ГУЛОК НАШЁЛ И ОТЦА И МАТЬ

Было ли это или не было — ехал по раскалённым от солнца пескам старик. Он ехал на ишаке и вёл за собой на поводу верблюда. Старик до света работал на мельнице и очень устал. Верблюд нёс на себе тяжёлые мешки и тоже устал. Ишак же устал потому, что на нём сидел старик. А до аула было еще далеко.

От бархана к бархану, от одной песчаной горы до другой, целый день вела старика дорога. Даже птица не знает, где конец этой дороге. Ветер и тот не знает, где конец пустыне. А человек называет эту пустыню Кара-Кум, что по-туркменски значит «чёрные пески». Вот где ехал старик.

Он ехал и пел песню, длинную, как его жизнь, и печальную, как его мысли, потому что он был уже очень стар и борода его стала белой, как груда хлопка, но у него не было сына — помощника в старости. О чём старик думал, о том и пел:

Был бы у меня сынок,

Сынок хотя бы с ноготок, —

Лицом подобный цветущему маку,

Нравом подобный весёлому солнцу,

А трудолюбием подобный пчеле, —

Вот тогда был бы я счастлив…

Вдруг старик услыхал, что кто-то его зовёт:

— Эй, ата-джан, дорогой отец! Если у тебя нет сыночка, так возьми меня в сыновья.

Старик удивился. Он остановил ишака и стал смотреть себе под ноги, но увидал на дороге только сухие кусты верблюжьей колючки.

Но голос раздался снова:

— Если хочешь увидеть орла, не смотри на землю!

Тогда старик поднял глаза к небу, однако и там не нашёл ничего.

А голос сказал совсем громко:

— Эй, ата-джан, кто же ищет барса среди облаков?!

Старик взмолился:

— Перестань прятаться! Покажись сейчас же!

Ему очень хотелось поскорей увидеть своего долгожданного сыночка. И вдруг он его увидел: маленький мальчик выглянул из верблюжьего уха! Он весело посмотрел на старика и пропищал тоненьким голоском:

— Я здесь, здесь! Ты видишь меня? Будь так добр, помоги мне выбраться из этой тесной кибитки, а то я задохнусь.

Старик вынул мальчика из верблюжьего уха и посадил себе на ладонь, — вот какой он был маленький! Голова его спереди была гладко выбрита, как у всех туркменских мальчишек, а за ушами торчали две тугие чёрные косички.

— Как же тебя зовут? — ласково спросил старик мальчика.

— Зови меня как хочешь! — бойко ответил малыш и принялся заплетать свои косички. Он проделывал это так спокойно, будто сидел у себя дома на мягкой кошме-подстилке, а не на шершавой ладони.

Старик покачал головой:

— Какой же ты маленький! Клянусь, ты не больше половины верблюжьего уха!

Малыш глянул на старика и засмеялся:

— Вот так меня и зови! Это мне по душе!

И старик назвал мальчика Ярты-гулок, что и значит «половина уха».

— Всем ты хорош, Ярты-гулок, — вздохнул старик, — но будешь ли ты мне добрым помощником в старости? Ты слишком мал!

Сынок хитро подмигнул отцу и ответил:

— Ата-джан, алмаз тоже не велик, но за один алмаз отдают сотню больших верблюдов.

И прибавил:

— Но ты, отец, не отдавай меня и за тысячу верблюдов, потому что я принесу в твой дом счастье и удачу.

С этими словами Ярты-гулок вскочил на ноги и, как заправский погонщик, закричал на задремавшего ишака:

— Ио, ио, мой ишак! Вези нас скорее к дому, а то у моей матери плов пригорит!

Ишак встряхнул ушами, и все четверо двинулись в путь.

* * *

Пускай они едут, а ты слушай, что было со старухой.

Старуха сидела посреди двора на белой кошме-подстилке и ткала ковёр. Она завязывала маленькие шерстяные узелки и думала о своём горе. А когда у человека горе, он или плачет, или поёт. Вот старуха и пела:

Был бы у меня сынок,

Сынок хотя бы с ноготок,

Выткала бы я для него ковёр —

Алый, как лепестки гвоздики,

Золотистый, как солнце на закате,

Синий-синий, как ночное небо.

Когда старуха глянула за ворота, она увидала, что её старик несётся вскачь на своём ишаке прямо к дому, а старый верблюд приплясывая бежит за хозяином.

— Эй, мать! — закричал старик еще издалека. — Счастье приходит и к молодым и к старым. К нам пришло оно очень поздно, но тем лучше мы его оценим. Я привёз тебе сына!

Старуха даже рассердилась:

— Зачем ты смеёшься над нашим горем?

— А почему бы судьбе не порадовать нас и не подарить нам маленького сыночка? — ответил старик и указал на мальчика.

Ярты сидел между ушей верблюда и важно поглядывал на родителей.

Старуха глянула на мальчишку и всплеснула руками:

— Ой, сыночек, какой ты красивый, какой румяный!

Она взяла мальчика в свои тёплые руки и не могла на него наглядеться. Она шептала ему ласковые слова, называла его то румяным яблочком, то своим верблюжоночком. А потом спросила:

— Почему только ты такой маленький?

Ярты отозвался:

— Не горюй, апа-джан: маленькому сыночку пойдёт на халат меньше шёлка!

И мать унесла сына в кибитку.

Это было днём, а потом пришёл вечер.

* * *

Старуха обошла всех своих соседок и позвала их на «уме» — помощь по хозяйству. Она ничего не пожалела для гостей: наварила плову большой кунган, напекла сдобных лепёшек и поставила на стол деревянное блюдо, полное кишмиша и ломтиков сладкой дыни.

Целый вечер пели соседки, до поздней ночи звенела дутара.

И под звуки песен сшили женщины для Ярты-гулока три халата — из маленького платочка, тюбетейку из коробочки хлопка, а туфли-ичиги стачали из нежной кожи цыплёнка.

Они нарядили Ярты-гулока, посмотрели на него справа, потом посмотрели слева, хлопнули в ладоши и засмеялись:

— Вот это настоящий джигит!

Ярты-гулок поклонился родителям и важно сказал:

— Спасибо вам за заботу. Отдыхайте на старости. Теперь я возьмусь за хозяйство.

ТРИ ЛЕПЁШКИ

Однажды утром старуха намолола ячменной муки на ручной мельнице, замесила тесто на кислом молоке, развела жаркий огонь в глиняной печке-тамдыре и испекла три пышные лепёшки. Она помазала их сверху хлопковым маслом, уложила в чашку, чашку завязала в чистый платок и стала надевать туфли-ичиги.

— Куда ты собралась, апа-джан? — спросил у матери Ярты-гулок.

Мать ответила:

— Я хочу отнести отцу обед в поле.

Ярты стал упрашивать:

— Не ходи! Я сам отнесу обед.

Но мать не соглашалась:

— Куда тебе, ты еще маленький!

Ярты засмеялся:

— Я мал, да удал! Будь спокойна: я во-время накормлю отца обедом.

Мать тоже засмеялась и согласилась, потому что у неё и без того было много работы по дому.

На прощанье она сказала Ярты:

— Не шали по дороге, сынок, нигде не задерживайся, а то я буду беспокоиться о тебе. Приходи скорее обратно.

Но верно говорят люди: ребёнку поручи, да и сам за ним беги!

Проворный Ярты-гулок поставил узелок с лепёшками себе на голову и зашагал по дороге в поле, напевая весёлую песенку:

Я мал, да удал —

Я всех сильней!

Я мал, да удал —

Я всех проворней!

Так он шёл и глазел по сторонам, потому что вокруг было очень много такого, чего Ярты еще никогда не видел: то жук проползёт, то бабочка пролетит, то птица защебечет в высоком небе. Но кто смотрит по сторонам, тот не глядит себе под ноги: Ярты споткнулся и упал в ямку.

Другой бы на месте Ярты не стал горевать, выскочил бы и пошёл бы дальше. Но как было выбраться из ямки Ярты-гулоку, если он сам-то был ростом не больше половины верблюжьего уха? Для него это была не ямка, а яма, глубокая, как колодец.

«Эй, моё дело плохо», — подумал мальчик, сидя на дне ямки, и прежде всего посмотрел, цела ли чашка. Но чашка с лепёшками упала на мягкий песок и не разбилась. Тогда Ярты собрал все свои силы, взвалил узелок себе на плечи стал карабкаться вверх. Однако песчаные края ямки осыпАлись у него под ногами, и Ярты скатывался обратно. Тогда он стал цепляться руками за корешки, торчавшие из земли. Но крепкие корешки резали ему руки, а тонкие обрывались, и Ярты снова оказывался на дне ямки. И сколько Ярты ни старался подняться вверх, тяжёлая ноша тащила его вниз!

Вдруг он услышал конский топот. Какой-то джигит скакал по дороге и пел удалую песню:

Конь, мой конь,

Ты стройней джейрана!

Конь, мой конь,

Ты сильнее барса!

Мой конь,

Подобный степному ветру!

Топот приближался. Ярты выглянул из ямки и в двух шагах от себя увидел всадника.

— Дядя-джигит! — крикнул Ярты. — Остановись, пожалуйста! Тебе ничего не стоит вытащить мой узелок, а один я с ним провожусь до ночи!

Но всадник даже не услышал Ярты-гулока и проскакал мимо.

И Ярты попрежнему остался сидеть в своей ямке.

Но вот он услышал другую песню:

Я хочу пушинкой стать,

Лепестком урюка стать,

Я хочу душистым ветром стать,

Чтобы в дальних горах летать…

Ярты опять выглянул и увидел девочку. Она шла по дороге и распевала песню, подгоняя ишака, нагруженного мешками с травой.

— Эй, кыз-джан! Милая девочка! — закричал во весь голос Ярты-гулок. — Помоги мне поднять мои три лепёшки! Солнце уже высоко, а мой отец еще не обедал!

Но девочка испугалась голоса, который так громко звал сё откуда-то из-под земли, потому что она не увидела в дорожной пыли маленького мальчишку. Она громко закричала и со всех ног бросилась прочь от Ярты-гулока, а вслед за ней поскакал и ишак.

Опять Ярты остался один.

Скучно было ему сидеть в песчаной ямке.

«Если бы я не глазел по сторонам, — думал малыш, — я давно был бы уже в поле и отец мой получил бы свои три лепёшки».

Но вот на дороге показался третий путник. Толстый купец качался на горбе белого верблюда и сонным голосом напевал себе под нос:

Солнце бросает на землю золотые лучи, —

Ай-ай-ай, зачем оно не бросает золото?

Луна бросает на землю серебряные лучи, —

Ай-ай-ай, зачем она не бросает серебро?

Туча бросает на землю алмазные дожди, —

Ай-ай-ай, зачем она не бросает алмазы?

Я собрал бы всё,

Я стал бы богаче всех!

Ярты даже залюбовался великолепным верблюдом, украшенным расшитой попоной, и заслушался звона серебряных колокольчиков, подвязанных у него на шее. Когда же купец поравнялся с ним, мальчик вежливо обратился к купцу:

— Прошу тебя, ага-бай, протяни только руку и подними из ямы мою ношу. Поверь мне, для тебя она не будет тяжёлой.

Но купец даже не взглянул на Ярты-гулока и голосом, тягучим, как виноградная патока, спросил:

— А сколько ты заплатишь мне за услугу, мальчишка?

Ярты так рассердился на жадного купца, что не ответил ему ни слова.

Купец проехал мимо, позванивая колокольчиками, а Ярты сказал сам себе:

— Семь дум — одна голова! Надо мне самому вытаскивать узелок из ямки, или мой отец не получит обеда до захода солнца. Где силы нет, — позови ум на помощь!

Малыш развязал свой шерстяной кушак, разорвал его вдоль и свил из него крепкую верёвку. Одним концом он обвязал узелок, а другой конец верёвки взял в зубы и стал карабкаться вверх.

Не зря говорит народ: «У самой длинной дороги бывает конец!» Теперь, когда узелок уже не давил малышу на плечи, выбраться из ямки оказалось куда проще. Ярты напряг все свои силы и вскоре очутился на дороге. Он осмотрелся и заметил неподалёку маленького белого ягнёнка.

— Вах, вах! Когда нет коня, — поскачешь и на ишаке! — воскликнул мальчик.

Он привязал верёвку к ноге ягнёнка, взял длинную хворостину и с громким криком погнал ягнёнка прочь от ямки. Ягнёнок испугался, заблеял и бросился бежать. Но мы же знаем, что к его ноге была привязана верёвка, а к верёвке была привязана чашка с лепёшками. Ягнёнок побежал и вытащил узелок из ямки.

— Хош! Спасибо! — поклонился Ярты ягнёнку и отвязал от его ноги верёвку.

Ягнёнок убежал, а Ярты подпоясался кушаком, поставил себе узелок на голову, приосанился и пошёл в поле, как ни в чём не бывало распевая свою весёлую песню:

Я мал, да удал, —

Я всех сильней!

Я мал, да удал —

Я всех проворней!

Поле отца было уже близко, когда над головой мальчика раздалось громкое карканье. Ярты глянул вверх и увидел врага: чёрный ворон пустыни кружился над его головой. Он с шумом хлопал своими крыльями и опускался всё ниже и ниже. Ярты пустился бежать. Но не так-то легко уйти от врага, если у тебя на голове тяжёлая ноша. Ворон стал настигать Ярты. Мальчик нырнул в густую траву и, спасаясь от птицы, стал делать петли: он бежал то направо, то налево. Но громкое карканье раздавалось всё ближе и ближе. Жадная птица уже разинула клюв, чтобы схватить свою добычу, но не тут-то было: проворный Ярты скатился на дно сухого арыка и побежал по нему прямо к отцовскому полю. Бежать по гладкому дну арыка было куда легче, чем пробираться в густой траве. Противник стал отставать. Ярты летел, как на крыльях, он видел уже впереди зелёную полоску отцовского поля и чуть не запел от радости. Но вдруг на его пути показался новый враг: навстречу мальчишке, разинув пасть и страшно ворча, бежал сам мохнатый Бар — гроза всех аульных ребят. Ярты даже присел от страха. Пёс тоже остановился.

— Пропали мои лепёшки! — закричал Ярты во весь голос. — Если не съел их чёрный разбойник, они попадут в ненасытную пасть собаки!

Но и ворон был уже близко. А собака присела на все четыре лапы, готовая броситься на Ярты-гулока и его вкусную ношу. Однако шустрый Ярты не растерялся. Он сбросил на землю свой узелок, выхватил из него лепёшку и бросил её собаке. Конечно, всё случилось так, как задумал Ярты: собака прыгнула за добычей, но её опередил ворон. Он схватил лепёшку и взмахнул крыльями, чтобы взлететь на воздух, но мохнатый Бар сделал большой прыжок и вцепился в птицу зубами. Ворон бросил лепёшку и стал бить противника своим жёстким клювом, и оба покатились по арыку с громким карканьем и глухим рычаньем. А Ярты сидел на краю арыка и кричал собаке:

— Возьми, возьми его! Не отдавай злодею лепёшки!

И пёс с ещё большей яростью начинал трепать врага.

Но Ярты уже кричал ворону:

— Эй ты, большеносый колтоман-разбойник! Неужели ты, царь пустыни, уступишь дворовой собаке?!

И тогда ворон ещё сильнее принимался долбить собаку своим каменным клювом.

Так они дрались, а Ярты увязал потуже свой узелок и побежал прямо к отцу.

— Ата-джан! Я принёс тебе на обед лепёшки! — крикнул мальчик, увидев отца, пропускавшего в арык воду. И старик улыбнулся сыну. Он вытер руки пучком травы и взял у Ярты узелок с лепёшками. А потом посадил малыша к себе на ладонь и сказал:

— Ай, хороший вырос у нас сынок! Не успели мы с матерью оглянуться, а он уже стал настоящим джигитом! Помни, милый: тепло бывает отцовскому сердцу, когда отец видит возле себя заботливого сына.

И старик принялся есть пышные лепёшки из ячменной муки, отламывая своему сыну по маленькому кусочку.

Никогда не едал Ярты таких вкусных лепёшек!

ВИНОГРАДНИК СОСЕДА

Весной хорошо, зимой хорошо, летом хорошо, а осенью ещё лучше.

Осенью спадает зной, осенью снова расцветают цветы, осенью созревают яблоки и гранаты, виноград и зелёный инжир, созревают арбузы и золотые дыни.

В это осеннее утро Ярты-гулок сел на своего ишака и поехал в поле за травой для козы. Он каждый день хоть чем-нибудь да помогал своей матери по хозяйству. Тропинка огибала виноградник соседа: а что может быть лучше и богаче, чем виноградник осенью? Тяжёлые грозди сгибали лозы до самой земли, а тёплый ветер доносил их пряный и сладкий запах до самой дороги.

— Ай, хорош! — воскликнул малыш и подъехал к винограднику. Таких крупных ягод он еще никогда не видал! К тому же солнце так припекало, что мальчику захотелось отдохнуть в прохладной тени: виноградник казался ему густым и непроходимым лесом.

Он спрыгнул с осла и шмыгнул под зелёные своды. У Ярты даже потекли слюнки: сколько тут было ягод!

«Сорвать бы хоть одну ягодку!» — подумал малыш, но он помнил, что это не его виноградник, и старался даже не смотреть на сочные грозди.

А потом сказал сам себе: «У соседа тысячи тысяч ягод в винограднике. Если я съем одну, то я его не обижу».

Он подбежал к кусту и даже сам не заметил, как сочная, прозрачная, как янтарь, ягода оказалась у него в руке. Теперь уже было поздно раздумывать: назад ягодку не прилепишь! И Ярты откусил от неё, как от большого яблока, потому что ягода винограда была только чуть поменьше его головы.

Медовый сок потёк по пальцам Ярты, кожица захрустела на зубах, нос и тот не остался без дела: он стал липким от сладкого сока. Очень вкусный был виноград у соседа!

И вдруг Ярты услышал шаги. Шаги приближались. Ярты испугался: это шёл сам хозяин! Ярты даже слышал, как звенят в руках виноградаря ножницы, которыми он одну за другой срезал тяжёлые грозди. И хотя мальчик знал, что сосед не рассердится на него, он покраснел, как лист осенью, и спрятался под большой гроздью, упавшей на землю. Тотчас же рядом с собой он увидел большую руку соседа и услышал сверху голос:

— Ай-ай-ай! Надо завтра же всей семьёй приняться за сбор винограда, а то пропадёт у нас урожай!

С этими словами сосед поднял с земли упавшую гроздь и положил её в свою корзину, а вместе с гроздью в корзинку попал и проворный Ярты-гулок. Он хотел выпрыгнуть, но сверху на него упала вторая гроздь, а затем третья, и малыш уже не мог выбраться из-под ягод. А сосед нарезал полную корзинку винограда и пошёл к своему дому, весело напевая:

Эй, виноград, ты радуешь глаз!

Эй, виноград, ты даёшь нам вино!

Ты превращаешься в сладкий кишмиш

И становишься вкусным бекмесом-патокой,

Потому что солнце отдало тебе

Всю свою сладость и силу…

Ярты очень понравилась песенка соседа, он не утерпел и крикнул из корзины во всё горло:

— Ай, спасибо!

Сосед был уже не молод годами, но до сих пор никогда не слыхал, чтобы корзина умела кричать. Он подскочил, как ужаленный ядовитой змеёй, уронил корзинку на землю и бегом бросился к своему дому.

Он бежал по винограднику быстрей жеребёнка и кричал:

— Вай, беда! Вай, горе! На наш виноградник напали злые духи — джинны!

В это время жена соседа доила козу. Она увидела, что муж её бежит с растрёпанной бородой, и так испугалась, что опрокинула подойник, и молоко потекло по земле. А сосед продолжал кричать, как лишённый разума.

Тогда жена взяла его за руку и повела к дому.

— Сколько раз я тебе говорила, хозяин, чтобы ты не ходил по солнцу в одной тюбетейке. Лучи солнца ударили тебе в голову, и ты перестал отличать белое от чёрного!

Так сказала жена соседа, уложила мужа на одеяла и обернула ему голову мокрым полотенцем. Но муж продолжал бредить и кричал про джиннов-духов и про корзину, которую он бросил в винограднике.

Тогда хозяйка покрыла себе голову большим платком и пошла разыскивать корзину.

А теперь слушай, что было с Ярты-гулоком.

Когда сосед бросил корзину на землю, Ярты вывалился из неё вместе с виноградом. Он вскочил на ноги, дёрнул себя за косички и сказал:

— Эй, парень, — ты кругом виноват перед соседом! Сначала ты съел его виноград без спроса, а потом испугал хозяина до полусмерти. Помогу-ка я бедному человеку, отнесу к нему во двор корзину.

Как сказал, так и сделал. Он ухватился за край корзины и потащил её, но корзина цеплялась за землю, и Ярты никак не смог с нею сладить. Тогда он забрался под корзину, ухватился за неё снизу, приподнял и побежал к соседскому дому. Теперь уже корзина не цеплялась за землю, она сама словно летела по тропинке, и это так понравилось Ярты-гулоку, что он даже запел свою песню:

Я мал, да удал —

Я всех сильней!

Я мал, да удал —

Я всех проворней!

Но навстречу Ярты-гулоку бежала хозяйка. Увидев корзину, которая сама бежит по дороге, да еще распевает песни, хозяйка так завизжала, словно встретила великана-дэва. Она бросилась домой, не разбирая дороги, споткнулась о корни дерева и упала. Она лежала и продолжала кричать о помощи.

Ярты хотел подойти к хозяйке и успокоить её, но его халат зацепился за край корзины. Он метался под ней, как суслик в капкане. Наконец рванулся и, оставив половину халата на прутьях корзины, выбрался на свободу. Он побежал напрямик к тому месту, где всё еще кричала женщина, — через заросли колючей травы, через груды сухих прошлогодних листьев.

Сухие листья прилипали к его халату, залитому сладким соком винограда, за листья цеплялись сухие ветки и колючки, колючки тащили за собой прошлогодние стебли, и вскоре уже не Ярты бежал по винограднику, а катился страшный колючий клубок, покрытый землёй и пылью.

А теперь послушай, что было дальше.

Женщина кричала очень громко, и её крик услышал сын. В это время он работал в глубине сада и ставил подпорки под ветви, чтобы лозы не гнулись под тяжестью урожая. Услышав громкие крики матери, юноша подумал, что на неё набросились все собаки аула, и поспешил на помощь.

Он бежал, перепрыгивая через арыки, через корни деревьев — и вдруг навстречу ему из кустов выкатилось странное чудовище — не то ёж, не то дикобраз!

Чудовище закричало:

— Скорей! Скорей на помощь! — и исчезло в кустах так же быстро, как появилось.

Парень так испугался, что отскочил назад, поскользнулся и с размаху рухнул в давно нечищенный арык, наполненный не водой, а грязным илом.

Оставь его и послушай, что делают старик и старуха.

* * *

Старик и старуха сидели в своей кибитке и считали деньги, полученные от продажи хлопка. Денег было немного, и счёт был недолог.

Старик взял одну теньга и опустил её в карман своего халата. Он сказал:

— На эти деньги я куплю для Ярты новый тельпех — белую баранью шапку.

Старуха взяла другую монету и спрятала её под платок. Она сказала:

— Я куплю для сыночка сладкой тягучей халвы. Он хорошо помогал тебе в поле и заслужил награду.

Так сказала старуха и засмеялась от радости.

И вдруг в кибитку вкатилось невиданное чудовище. Чудовище закричало, и отец с матерью сразу узнали голос Ярты-гулока:

— Ата-джан! Дорогой отец! Беги скорее к соседям. Несчастье пришло к ним в дом: хозяин болен, хозяйка лежит без памяти, а сын-наследник тонет в грязном арыке!

Старик не сказал ни слова. Он накинул халат и, забыв про свои преклонные годы, как молодой джигит, помчался к дому соседа.

Конечно, старуха сразу узнала Ярты-гулока. Она взяла его на руки и запричитала:

— Вах! Пришла к нам беда, равной которой я не видала! Сынок мой, глазок мой, где разорвал ты свой новый халат и потерял свою нарядную тюбетейку? Где расцарапал лицо своё, подобное спелому яблочку? Где выпачкал свои маленькие руки, равных которым нет на свете? Скажи скорей своей матери, — в чём причина стольких несчастий?

Ярты опустил голову, помолчал и ответил нехотя:

— Я думаю, апа-джан, что причина всех этих бед скрывается в одной виноградине, взятой без спросу в чужом винограднике!

И мы скажем:

— Сладок виноград, но не тот, что растёт на лозе соседа.

МАЛ, ДА УДАЛ

Прибежали в аул пастухи-чабаны и давай кричать:

— Помогите, соседи! Повадился ходить в стадо степной волк — каждый день по барашку уносит! Мы ставили капканы, но он не пошёл в капкан, потому что хитёр. Мы рыли ямы, но в яму он не попал, потому что умён. Мы все вместе ходили в засаду, но не убили волка, потому что он очень силён и ловок, а такого большого мы никогда не видали. Пойдёмте убьём его!

Покачали головами дехкане:

— Нам ли идти на волка, если чабаны и те не могут с ним справиться?

Развели руками и разошлись.

А Ярты-гулок всё слыхал. Как раз в это время он сидел на стене-дувале и заплетал свои тугие косички.

— Эй, чабаны! — звонко крикнул Ярты пастухам. — Возьмите меня охранять стадо. Я волка не испугаюсь.

Чабаны глянули на Ярты-гулока и принялись хохотать:

— С мухой тебе сражаться, а не со страшным зверем!

Но мальчик не унимался:

— Конь виден на скачках, а джигит-молодец в бою. Испытайте меня на деле!

Тогда старый пастух сказал:

— От пробы вино не киснет. Если ты избавишь нас от волка, мы скажем тебе спасибо. Не избавишь —сам на себя пеняй, а мы в обиде не будем. Скажи только, в чём нужна тебе наша помощь.

— Помощь друга — опора в беде, — поклонился чабанам Ярты-гулок, — если будет нужно, я вас позову, а пока ступайте к своему стаду. Вы увидите, что я сдержу своё слово и не дам в обиду ваших барашков.

Чабаны ушли к своему стаду, а Ярты стал собираться в дорогу.

Он согнул себе лук из тонкой куриной кости, сделал стрелы из острых колючек тёрна, а вместо копья взял старое шило. Потом он стал просить старуху:

— Испеки мне, мать, чурек на дорогу. Я иду сражаться со страшным волком.

Мать не хотела отпускать сына в такую опасную дорогу, но Ярты-гулок так её просил, так приставал, что она уступила. Она испекла сыну не простой хлеб-чурек, а сдобную слоёную лепёшку и помазала её сверху каймаком-сметаной.

— Будь, сынок, осторожен и помни, что ты у нас один, как сердце в груди. Без тебя мы умрём от горя.

Так сказала старуха сыну на прощание. Ярты-гулок завернул лепёшку в лист винограда, поклонился матери и зашагал по дороге, напевая весёлую песню:

Я мал, да удал.

Далека дорога.

Где верблюд не пройдёт, —

Пробежит мышонок.

Продолжение »